Ядерное оружие и люди не могут сосуществовать

Гардиан, 18 мая 2005 г.

 

Когда 60 лет назад Соединенные Штаты стали первой (и с тех пор единственной) страной, использовавшей атомные бомбы, как оружие массового уничтожения, сбросив их на японские города Хиросиму и Нагасаки, были убиты сотни тысяч людей. Тем, кто оказался в эпицентре, иначе “граунд зеро”, “повезло” - их испарило в один миг. Другие погибли не сразу, проведя свои последние мгновения в боли и страдании. Они получили серьёзные ожоги, многие из них умерли в поисках воды для облегчения своих мук.

Официального подсчёта того, как много людей было убито взрывами немедленно, нет. Можно только сказать, что их были сотни тысяч. В течение последующих лет ещё десятки тысяч умерли из-за эффектов радиационного воздействия.

Другая группа, называемая ныне “хибакуся” (по-японски “те, кто пострадал от взрыва”), пережила бомбардировку, но вернуться к прежней жизни они уже не могли.

Танигути Сумитэру, которому сейчас середина восьмого десятка, - хибакуся. Также он - лидер организации выживших в Нагасаки. В этом месяце, во время сессии в ООН, спонсированной Японской Конфедерацией Организаций Жертв Атомных и Водородных Бомб (Japan Confederation of A- and H-Bomb Sufferers’ Organisations), он поведал о своём собственном опыте и желании мира. Его свидетельство воспроизведено ниже.

Dan Margolis

 

В 1945 г. мне было 16 лет. Утром 9 августа этого года я ехал верхом на велосипеде в 1.8 км к северу от места, ставшего эпицентром взрыва атомной бомбы. При взрыве я был обожжён со спины тепловыми лучами от огненного шара, имевшими такую же высокую температуру в 3000-4000 градусов, как та, что была в его центре, и плавившими камни и железо, а также поражён невидимой радиацией. В следующий миг ударная волна отбросила меня вместе с велосипедом приблизительно на четыре метра и ударила о землю. Ударная волна имела скорость 250-300 м/с, и сносила здания и деформировала стальные каркасы.

Земля содрогалась так сильно, что я лёг на её поверхность и держался так, чтобы не быть снова сбитым с ног. Когда я взглянул вверх, здания вокруг меня были полностью разрушены. Детей, игравших неподалёку, сдуло, как если б они были просто пылью. Я решил, что поблизости была сброшена большая бомба, и меня поразил страх смерти. Но я продолжал твердить себе, что не должен умирать.

Когда, казалось, всё улеглось, я поднялся и обнаружил, что моя левая рука целиком обгорела и кожа свисает с неё как изодранные лохмотья. Я дотронулся до спины и обнаружил, что она также сожжена. Она была склизкой и покрыта чем-то чёрным.

Мой велосипед был изогнут и скручен до потери формы, корпус, руль и всё прочее, будто спагетти. Все дома поблизости были разрушены, и на их месте и на горе вспыхнуло пламя. Дети вдалеке были все мертвы: некоторых сожгло до золы, другие, казалось, не имели ран.

Там была женщина, полностью потерявшая слух, лицо которой распухло до такой степени, что она не могла открыть глаза. Она была изранена с головы до ног и кричала от боли. Я до сих пор вспоминаю эту сцену, как будто видел её только вчера. Я не мог ничего сделать для тех, кому было плохо, и кто отчаянно звал на помощь, и глубоко сожалею об этом, даже сейчас.

Многие из хибакуся были обожжены дочерна и умерли в поисках воды.

 

Настоящий ад

Я шёл как лунатик и достиг близлежащего завода. Там я сел и попросил одну женщину срезать сожжённую кожу, свисавшую с моих рук. Она отрезала кусок материи от остатков моей рубашки, налила на него машинное масло и протёрла мне руки. Полагаю, заводские рабочие подумали, что целью атаки был их завод, - они убедили меня спасаться бегством до другого возможного удара.

Я не смог ни идти, ни даже встать, хотя попытался изо всех сил. Один человек отнёс меня на спине до горы и положил в зарослях кустарника. Люди называли свои имена и адреса в надежде, что выжившие передадут весть их семьям. Они умирали один за другим в поисках воды.

Когда пришла ночь, выживших на земле обстрелял самолёт американских воздушных сил. Они могли видеть людей в свете пересекавших город пожаров. Несколько шальных пуль ударили в камень, находившийся за мной, и упали на траву. Американские воздушные силы были неумолимы. Они всё ещё жаждали атаковать людей, уже испытавших то, что я могу описать только как ад.

Ночью шёл моросящий дождь. Я глотал воду, капавшую с листьев, и так провёл ночь. Когда наступило утро, казалось, что все вокруг мертвы. Я провёл там ещё одну ночь и на утро третьего дня был найден и доставлен в соседний город, в 27 км от Нагасаки. В это время все городские госпитали были переполнены жертвами, поэтому меня доставили в начальную школу, превращённую во временное приспособление для приёма пострадавших.

 

Медленное мучительное выздоровление

Три дня спустя - через шесть дней после бомбардировки - мои раны стали кровоточить, и с кровотечением я постепенно начал чувствовать боль. Более месяца я не мог получить подходящего лечения. Все, что они могли делать, - это сжигать газеты, смешивать их пепел с маслом и прикладывать смесь к моим ранам. К сентябрю персонал госпиталя Университета Нагасаки сумел возобновить медицинскую практику в начальной школе города Нагасаки, хотя школьное здание не имело окон из-за взрыва бомбы. Я был отправлен туда и впервые получил то, что можно назвать современным лечением.

Первым делом доктора попытались сделать мне переливание крови. Но кровь не пошла в мои кровяные сосуды, вероятно из-за того, что внутренние органы были повреждены радиацией. Я страдал серьёзной анемией, а сожжённая плоть начала гноиться. Сгнившие ткани просачивались наружу, и образовывали лужу внизу. Медсёстры клали под меня тряпьё, чтобы собирать грязный гной, и выбрасывали его помногу раз в день.

Как правило, хибакуся, получившие ожоги или ранения, были инфицированы личинками. Крошечные черви проникали в их тела через раны и поедали их плоть. Но со мной такого не случалось до следующего года.

Я не мог двинуться ни на дюйм, не говоря уж о том, чтобы сесть или лечь на бок. Я беспомощно лежал на животе и в мучительной агонии призывал милосердную смерть. Никто не верил, что я буду жить на другой день. Каждое утро я мог слышать, как доктора и сёстры шептались у кровати: “Он ещё жив”.

Позже я узнал, что моя семья приготовила всё для моих похорон. Я держался на краю смерти, однако не умер. Каким-то образом я остался жив. Поскольку я не мог двинуться ни на дюйм, у меня на груди образовались сильные пролежни, прямо до костей. В результате моя грудная клетка выглядит так, будто плоть была вычерпнута из неё, и даже сегодня вы можете видеть между рёбрами, как бьётся моё сердце.

 

Незаживающие раны

Прошёл год и девять месяцев прежде, чем я, наконец, смог двигаться, и через три года и семь месяцев я покинул госпиталь, хотя и не был полностью вылечен. Я посещал госпиталь много раз до 1960 г.

Около 1982 г. в келоидных рубцах на моей спине стали появляться опухоли, и их надо было удалять. После этого твёрдая как камень опухоль образовалась у меня на груди. Доктора не могли найти медицинского объяснения её возникновению. Она появлялась снова каждый раз, когда её удаляли. В настоящее время предполагается, что, поскольку кожа и ткани были сожжены, важные для жизни человека подкожные клетки и жир оказались разрушены, и это вызывало формирование похожих на камень опухолей.

С тех пор, как был восстановлен мир, миновало полвека. И, как я вижу, глядя сегодня на наше общество, мы находимся в процессе забвения болезненного прошлого. Но я боюсь забвения. Я боюсь, что потеря памяти ведёт к возобновлению утверждения атомных бомб.

Есть цветной фильм про атомные бомбардировки, содержащий кадры со мной, как с одним из многочисленных хибакуся. Когда я смотрю его, я снова переживаю боль и ненависть к войне.

Я не подопытный кролик, и я не на выставке. Но те из вас, кому случилось быть здесь и увидеть меня, пожалуйста, не отводите от меня глаза. Пожалуйста, взгляните на меня снова. Я чудом выжил, но вы до сих пор можете видеть отвратительные рубцы от атомной бомбы на телах хибакуся.

Я хочу верить в поддержку и тепло в ваших глазах.

 

Ядерное оружие и люди не могут сосуществовать!

Никто не должен пережить ту боль, что вынесли мы. Я искренне надеюсь на полноценную и мирную жизнь для всего человечества. Под конец я призываю вас объединить ваши лучшие усилия для построения мира без ядерного оружия. Если люди хотят жить, как должно, и как они заслужили, единственный путь это осуществить, - запретить ядерное оружие раз и навсегда.

Я не могу умереть в мире до тех пор, пока не буду уверен, что на земле не осталось такого оружия.

Пусть не будет других Нагасаки! Пусть не будет других хибакуся! Распространим же призыв к миру, свободному от ядерного оружия!

 

Оригинал статьи на сайте Communist Party of Australia

Перевод сделан автором сайта Нагасаки