Из зоны радиации – в зону бюрократии

попали в России пострадавшие от атомных взрывов под Семипалатинском

 

Будь проклят ты, «город Москва»,
Столица «казахского края»,
Ведь люди не едут сюда,
Тушканчиком стать избегая...

(Из цикла самодеятельных
песен «Москва – 400»)

Москва под номером 400 — так назывался секретный городок на берегу Иртыша, научно-технический центр Семипалатинского ядерного полигона. В нескольких десятках километров от него, впоследствии - города Курчатова, в конце 50-х был выстроен не менее секретный поселок Чаган. В нем жили с семьями летчики, техобслуга 73-й авиационной тяжелой бомбардировочной дивизии стратегического назначения. Там же находилось хранилище атомных зарядов.

— С атомным боекомплектом на борту мы дежурили, на моей памяти, лишь раз — в дни Карибского кризиса, - рассказывает бывший бортинженер Ту-95 капитан в отставке Виталий Волков. — А так дни проходили в учебных вылетах и длительных полетах «за угол»...

«За угол» у них назывались полеты в нейтральном воздушном пространстве за многие тысячи километров от границы Союза. Фотографировали натовских коллег, их авианосцы. Там, «за углом», показывали, что всегда начеку. А ракеты под фюзеляжем напоминали потенциальному врагу, что фотографирование не главное назначение этих самолетов.

... Встретился я с Волковым не для воспоминания о дальних полетах. Живет он сейчас в Воронеже. Организовал здесь общественный комитет ветеранов «Радиационный Чаган 1226». Сто с лишним чаганцев из 1226-го авиаполка, проживающих в Воронеже, объединились, пытаясь отстоять свои права как жертв ядерных испытаний на Семипалатинском полигоне.

Работали они в небе, а жили на земле. Конечно же, зная о соседе-полигоне. Видели ядерные грибы после взрывов. Вставляли стекла, выбитые взрывной волной. Радовались дождям, которые неожиданно шли, хотя ничего не предвещало окончания зноя. Дивились гигантским арбузам, которые завозили им местные жители. Как-то химслужба проверила эти арбузы на радиоактивность - приборы зашкалило. На бахчи после этого пустили танки с катками - передавили всю полосатую красоту, впредь ели только завозные.

Про радиацию им никто ничего не объяснял. Когда кого-то из однополчан отстраняли от летной работы, а затем и увольняли из ВВС, то причиной, назывались стандартные «общие заболевания».

Волкову «повезло». Он был комиссован через пять лет после службы в Чагане инвалидом второй группы с припиской «инвалидность получена в результате службы в ВВС». Болеют жена, сын. Ежегодно многие недели проводит в больнице дочь.

Узнав правду о своей службе, исковерканной жизни и потерянном здоровье, Виталий Волков и его однополчане стали ждать, когда вспомнит о них Родина, извинится и пожалеет. Родина была уже не та, что калечила. Два государства — Россия и Казахстан,

(Окончание на 5-и стр.)

(Окончание. Начало на 1-й стр.)

возложив всю вину за происшедшее на одно — бывший Советский Союз, должны были проявить заботу о людях, пострадавших от испытаний ядерного оружия.

Указ президента РФ «О социальной защите граждан, подвергшихся радиационному воздействию вследствие ядерных испытаний на Семипалатинском полигоне» был подписан 20 декабря 1993 года. Он распространял на «семипалатинцев» большинство компенсаций и льгот, предусмотренных законом о «чернобыльцах». Правительство РФ по указанию президента должно было в месячный срок утвердить перечень населенных пунктов, подвергшихся радиационному воздействию ядерных испытаний на Семипалатинском полигоне 1949—1962 годов. Но ждать пришлось куда дольше.

Только через пятнадцать месяцев, в марте 1995-го, своим распоряжением утвердил этот перечень премьер В.Черномырдин. Но Бог с ней, с черепашьей скоростью исполнения президентского указа. Оказалось, что чиновники, готовившие документ на подпись Черномырдину, решили сэкономить на специалистах и военнослужащих, живших во время испытаний в Чагане и Курчатове. Они просто заменили в названии перечня тире на союз «и»... Получилось: «перечень населенных пунктов бывшей Казахской ССР, подвергшихся радиационному воздействию ядерных испытаний на Семипалатинском полигоне 29 августа 1949 года и 7 августа 1962 года». Как будто было всего два взрыва. А поскольку авиадивизия передислоцировалась в Чаган только в 1958 году, то на ее долю выпал всего один взрыв. А это значит – никаких льгот не полагается!

На самом деле с 1958 по 1962 год там проходили самые активные испытания: на земле и в воздухе было взорвано около восьмидесяти атомных и термоядерных устройств.

Ветераны Москвы-400, жившие у полигона под боком, восприняли документ правительства о двух взрывах как издевательство чиновников из Москвы-1 еще по одной причине. Ведь одновременно для жителей Алтайского края, попавших в зону заражения в 150 — 350 километрах от полигона, правительство России узаконило следы 22 взрывов. Иными словами, россиян, заложников испытаний, росчерком пера разделили на «наших» и «ненаших». Не по дозам облучения, а по границе между странами.

Куда гуманнее оказался закон Республики Казахстан о социальной защите «семипалатинцев», который был принят до указа российского президента. В этом законе поселок Чаган был отнесен к зоне чрезвычайного радиационного риска: его жители получили суммарную дозу облучения свыше 100 бэр. А Россия занизила дозу облучения, полученного там же тогда же, но людьми, проживающими теперь на ее территории, аж в четыре раза.

Словом, хуже всех во взаимоотношениях с государством пришлось тем из пострадавших от семипалатинских взрывов, кто во время испытаний был на казахстанской территории, а теперь оказался на российской. Они вдвойне пострадали от раздела страны, от передела границ и от чиновничьего беспредела.

В ноябре минувшего года В.Волков получил из Казахстана типовое удостоверение на себя и свою семью как пострадавших от взрывов. Выдали ему также справку, что служил и жил он с семьей в зоне самого чрезвычайного риска, но, что, проживая сейчас в России, он пользуется теперь льготами, предусмотренными указом президента РФ. Прямо хоть в Казахстан переезжай, чтобы заботу государства почувствовать.

Он уже с трудом ходит с палочкой. Попав на территорию, зараженную чиновничьим произволом, перенес два инфаркта. И за чаем со мной рассуждал больше о силе облучения бюрократического, чем ядерного.

— Отписок у меня уже целая папка, а конца не видно. В августе прошлого года был подписан наконец федеральный закон о социальной защите «семипалатинцев» с которым вроде появилась надежда: вместо союза «и» снова стоит тире между датами взрывов. Но, чтобы он заработал, в законе в статье 7-й предложено президенту и правительству «в трехмесячный срок привести свои правовые акты в соответствие с настоящим федеральным законом». И снова волокита. Как будто издеваются в ожидании: когда же наконец все мы вымрем...

Прошло полгода. Закон не работает. Не до того сейчас – выборы на носу.

Валерий МИРОЛЕВИЧ
"Известия" №55 (24662)
23 марта 1996 г.

 

Мы хотим выразить благодарность Розе Каримовне Алибасовой и Ларисе Николаевне Зайцевой за предоставленный материал.